Как я уже говорил, буквально через несколько дней после смерти Нюты я познакомился у Антона Кротова со студентами МИСИС (Московского института стали и сплавов), супругами Павлом Пичугиным и Ириной Уляковой. Уже через пару дней Паша с Ирой приехали на концерт «Происшествия» в Химках, где сделали несколько фотографий, присутствовали они и на «прощальном» концерте. Впоследствии ребята с удовольствием принимали у себя на «Тимирязевской» нашу компанию. Паша в те годы стремился сделать музыкальную карьеру покруче и уже меньше, чем через год засветился в группе «Умка и Броневичок» в качестве клавишника и бас-гитариста; Иру больше интересовала тусовка (точнее, мы сами как люди). В доме у Иры и Паши пили чай, пиво, репетировали, записывались — вот только концертов не давали.
Несмотря на депрессию, а отчасти благодаря ей, я продолжал писать новые песни, которые, в конечном счёте, составили программу под лихим названием «Libertád o muerte!» («Свобода или смерть!»). Исполнять её я пытался вместе с Лёшей Крыловым «Нильсом» и Павлом Пичугиным. Состав наш был назван по аналогии с испанскими интербригадами — «Интерфронт» и просуществовал месяца три, пока не распался из-за моей неспособности поддерживать себя в рабочем состоянии.
Заглавную песню я сочинил, как и большинство своих песен, в метро. В своей первой версии она состояла исключительно из пафосных лозунгов, и поэтому я без конца улучшал текст, переписывая его заново. Когда я подъехал к нужной остановке, выяснилось, что за моей работой пристально наблюдают. «Сам придумал?», — растроганно спросил нетрезвый мужик, стоявший рядом. «Сам», — ответил я. «А покажи что-нибудь ещё!», — попросил он. Я сунул ему тетрадь с черновиками, но там больше не было ничего интересного.
Честно говоря, и эта песня поначалу была не Бог весть каким произведением, просто уж очень задорной и бойкой она получилась. В 1997 году Паша неожиданно сделал ремикс старой репетиционной записи, добавив в «Libertád o muerte!» ударные и тяжёлую гитару. Мне показалось, что это очень удачная мысль, и после этого я стал исполнять эту песню в таком же ключе (к примеру, сохранилась концертная запись 1998 года). Когда же в 2011 году мы решили снова исполнить «Libertád o muerte!», я полностью переписал текст в русле «исторического рока» и он действительно стал намного лучше.
Из придуманных летом-зимой 1995 года вещей кроме «Libertád o muerte!» удалась также хипповская «Таинственные цветы» и написанный по мотивам «Ловли форели в Америке» Ричарда Бротигана «Хозяин Вселенной». Песня «Блюз одной точки» была написана на стихи Сов Питерской — подружки Лены Нестеровой и Нюты — и посвящена памяти погибшей девушки. Прочий материал «Интерфронта» был гораздо слабее, и впоследствии был либо отбракован, либо подвергнут серьёзной переработке. Кроме того, я пытался писать музыкальную сказку по повести Отфрида Пройслера «Крабат» с библейскими аллюзиями, но этот материал оказался ещё более слаб, и я не привёл его к какому-то логическому итогу — зато спустя 26 лет сыграл в спектакле по этой сказке, исполнив роль Бургомистра. Это был мой первый настоящий актёрский опыт, по сути, и привёл меня в театр.
Кроме «Интерфронта» на квартире Паши Пичугина репетировали также «М.Д.П.» Нурвен, «Высший свет» Лорда, группа «Му и Ступа», а также вечно меняющий облик и название состав Скифа. Хозяин квартиры принимал участие во всех музыкальных проектах — на клавишных или гитаре.
Группа «М.Д.П.» была составлена Нюрой из тех, кто подвернулся под руку — то есть, из Нильса на электронных ударных, Паши на гитаре и меня на басу. Это был первый мой опыт игры на бас-гитаре в группе. Получалось у меня более-менее адекватно, хотя Паша укорял мои партии в однообразии. Но музыка Нюры совершенно не давала простора для манёвра. Это были очень строгие по структуре песни о жестокой борьбе с мировым злом; какая-либо декоративность в них была неуместна. В конечном счёте, меня даже попросили покинуть группу, но особенной оригинальности в партиях баса от этого не прибавилось. Вскоре группа распалась. Всё-таки объективно в то время электрический состав Нюре был не очень нужен, и она успешно обходилась без него.
Лорд собрал свою группу, главным образом, благодаря харизме: песенный материал в первое время у него был не особенно выдающийся, но к концу 1995 года стали получаться более-менее вменяемые песни. Своё название — «Высший свет» — группа получила благодаря нашим прозвищам Лорд и Князь, а когда к группе присоединился Гусман, Лорд обозвал Мишу «регентом с фальшивой родословной», чем, кажется, его обидел. Эмблемой «Высшего света» стало изображение электролампочки со стекающей каплей воды: именно такую картину однажды мы наблюдали, зайдя в дом к Ириной бабушке после того, как у её соседей сверху прорвало трубу. Музыкальный почерк «Высшего света» благодаря нам с Мишей отчётливо напоминал «Происшествие».
Скиф вдвоём с гитаристом из Минусинска Васей Лейбертом создал новую программу «Заяц-простак и лис-обманщик», состоящую из длинных гитарных проигрышей под названием «Акустический дождик», «Электрический дождик» и т.п. Одна из песен называлась «Утро больных» и исполнялась под аккомпанемент мандолины. Скиф тоже приезжал к Паше, чтобы репетировать и записываться, но я с ним редко пересекался.
Тогда же, в конце 1995 года, закончилась деятельность «Шпиля». Ещё осенью Лихачёв недвусмысленно намекал на нецелесообразность дальнейшей работы — из-за творческого кризиса и невозможности «стать первым». Мне, правда, удалось уговорить его сначала хотя бы записаться, что он попытался сделать с декабря по январь. Созданные дома у Паши Пичугина магнитоальбомы «Праздник каждого дня», «Наше время» и «Жертвы Арбата» остались единственными свидетельствами почти двухлетней деятельности группы. Все песни писались с первого-второго дубля, и на записи слышно, что из-за долгого отсутствия репетиций Митя катастрофически не попадает в ноты, а мы с Гусманом много ошибаемся в своих партиях.
Одна из последних Митиных песен, «Трамвай», была особенно пронзительной.
Я был кем-то другим, это знают не все,
Я и сам сомневаюсь, было ли это когда-то,
Моё имя — трамвай, мой маршрут — тридцать семь,
Глупо в этом кого-то считать виноватым.
…Я когда-то хотел быть первым из всех,
Этот счёт никогда уже мной не будет оплачен.
Извини, я не смог, я остался здесь —
Может, ты недостаточно сильно желала удачи.
В итоге «прощальный» концерт 17 сентября стал таковым не для «Происшествия», а для «Шпиля». Правда, в начале 1999 года — сразу после развода — Митя написал несколько новых песен, но это было единичной акцией. Среди них был настоящий шедевр «В нервах энергия», но музыка Митю уже не спасала от жизненных передряг, и продолжения его новый творческий этап не получил —группа «Шпиль» умерла, так и оставшись в нашей жизни явлением девяностых годов.
Митя уходил от музыки всё дальше: записную книжку с написанными за всю жизнь текстами потерял, а старую раздолбанную гитару подарил водителю при переезде на новую квартиру. Несколько раз сыграл с «Происшествием» на концертах, но потом исчезал. Мои попытки записи его песен на альбомах «Происшествия» имели целью их спасение, но произошло чудо: они стали нужны сами по себе и теперь известны в исполнении сразу нескольких музыкантов.
Группы, репетировавшие той осенью у Паши и Иры, отметились единственным общим выступлением на редкостно бардачном концерте в первых числах декабря 1995 года на даче в Кратово, принадлежавшей Марии Насокиной по прозвищу Фиби. Кроме «Интерфронта», «М.Д.П.» и «Высшего света» на дачу неизвестно каким ветром занесло и «Джаз-оркестр памяти Сальери», часть состава которого (гитарист Виталик и басист Шурик) была упита в хлам, благодаря чему группа играла как попало и что попало. На единственной фотке с концерта я сижу совершенно неузнаваемый с бас-гитарой «Урал» в руках, руки и лицо у меня крайне напряжены… Полная неестественность как иллюстрация саморазрушения.
Новый Год мы отметили вместе с Пашей и Ирой у Сергея Жидкова, купив два ящика вина на оптовом рынке у Юго-Западной. Я уже не помню, было ли на этом празднике что-то заслуживающее внимания. Помню лишь, что с нами была Лиза Кричевец, с которой я очень сблизился к этому времени. После этого праздника я уже к Паше и Ире не приезжал.
