Алексей:
Настоящим подарком судьбы была скрипачка Наталия Беленькая, которую привёл на репетицию Скиф. Талантливая и красивая девушка с яркой еврейской внешностью сразу покорила сердца. За её плечами была Гнесинская десятилетка, где она училась до 6-го класса, эмиграция в Израиль с родителями и романтическое бегство обратно в Москву. Группа «Кегли Маугли», в которой она пела, была её основным проектом, но в качестве музыканта-сессионщика Наташа выступала с множеством коллективов, помогая всем от чистого сердца. К счастью, моя музыка была достаточно симпатична Наташе, чтобы она принимала участие практически во всех наших безумствах.
С того момента я, Гусман и Наташа прочно составили основной состав группы. В этом веселом составе мы выступили на квартирнике у известного путешественника-автостопщика Антона Кротова, в то время — главного редактора самиздатовского журнала «Почтовый Ящик». Туда нас привела поэтесса Евгения Косарева (после замужества Назарова) по прозвищу Джейн — хозяйка квартиры, где снимала комнату наша Наташа, и у которой мы постоянно тусовались. Джейн была единственным человеком в нашем кругу, который обладал собственной жилплощадью. Правда, у неё не было денег и работы, но это в то время её не очень беспокоило. В кротовском журнале Женя вела литературную рубрику, а от «Происшествия» была без ума. Не думаю, что будет преувеличением сказать, что именно Джейн и Антон Кротов раскрутили «Происшествие» до максимально возможного в нашей ситуации предела.
Антон Кротов был, наверное, самым необычным человеком среди тех, с которыми я тогда сталкивался. Это был человек-событие, человек-«движуха». Всюду, где он появлялся, тут же начинало происходить что-то шумное, творческое, возникало огромное множество людей, образовывавших едва упорядоченный хаос. Моя подруга и поклонница «Происшествия» Ира Улякова впоследствии вспоминала, что однажды Антон в гостях на полном серьёзе провёл «мастер-класс по варке супа из фигни на произвольное количество едоков». Впрочем, я думаю, он мог провести мастер-класс вообще на любую тему, причём без всякой подготовки и без представления о предмете.
Уже тогда Антон славился своими дальними путешествиями, первое из которых он проделал на электричках по России, Беларуси и Прибалтике в последний год существования СССР. К 1995 году он объездил огромные территории страны, включая Соловецкие острова, которые тогда были диким, труднодоступным местом, но самым впечатляющим подвигом была поездка через всю Россию в Магадан, а также в такие северные края, как Салехард, Нарьян-Мар и Тура. Постепенно идея путешествий по стране увлекла меня не только как беллетристичсекий сюжет. Уже следующим летом я стал сам ездить автостопом, и было бы наивно утверждать, что это произошло без морального участия Антона.
Что там наши «сейшена» в компании двенадцати человек у Лихачёва! Количество слушателей у Кротова иногда приближалось к двум сотням! Потрясающая вместимость кротовской квартиры объяснилась тем, что балкон её выходил на крышу магазина «Ленинград», где можно было сидеть, играть, курить и вообще делать всё что угодно. Сейшена, правда, происходили в одной из комнат, но на крыше было неплохо слышно. За порядком следил лично Антон: протискиваясь сквозь толпу из комнаты в комнату, он кричал громовым голосом, делая объявления или требуя соблюдать правила поведения в квартире.
Вскоре «Почтовый Ящик» в лице журналиста Валентина Ившина посвятил этому концерту восторженную статью под громким названием «Новая музыка» («Почтовый Ящик», № 4, 1995). Почти половина её была про нас:
Новый концерт! Подготовка началась прямо с утра. Всё утро мы таскали всё необходимое в наш клуб, то есть к Антону. Всеобщая суета выходила из-под шкафов и диванов и поглощала нас всех. Привычные шутки летали в воздухе и делали его пьяным и удивительным. Громче всех смеялся Володя Зверев, он, будучи организатором данного концерта, соответственно, больше всех переживал за своё дело.
Но вот, наконец, всё раздвинуто, собрано, поставлено на место, пыль улеглась на подошвы восьмидесяти зрителей, и первый по струнам ударил Костя Кремнев (не путать с Кинчевым). Прозвучало несколько тихих композиций, которые я бы назвал «хипповская лирика». А вообще Костя — гитарист довольно известной московской клубной команды «Кегли Маугли», но сама группа на этот раз в полном составе не выступила.
(…) Дальше выступила группа «Шпиль» — отличная музыка в стиле классического питерского рока продолжила концерт, настроив всю аудиторию на оптимистический лад. Далее — рок-группа «Происшествие». Какой драйв! Какой напор! Какая шла энергия в зал от солиста Алексея Караковского! Его песни «Моя революция», «Скорбно Анастасия шла», «Скандал в детском саду» и другие сделали группу самой популярной среди всей нашей общественности. Громовые овации сопровождали выступление. Их музыкальное направление я бы обозначил как Новый Русский Рок.
(…) По праву можно считать, что концерт состоялся великолепный, гораздо лучше мартовского как по звучанию, так и по составу исполнителей. Все оттянулись, и остались самые лучшие чувства от этого всеобщего веселого праздника. Побольше бы таких дней! До свидания!
Благодаря стараниям энтузиастов кротовского журнала, люди приходили компаниями слушать наши выступления. После статьи Валентина Ившина в «Почтовом ящике» появилось ещё несколько аналогичных публикаций. Правда, в сборник текстов музыкантов, игравших у Кротова, песни «Происшествия» из-за извечного нашего ротозейства не попали, зато Андрей Дубров, слушавший магнитоальбомы «Колокол времени» и «Скорбно Анастасия шла» и посетивший почти все наши концерты, посвятил «Происшествию» целую статью под названием «Если б я стал продюсером»:
(…) Вот и всё. Закончен диск. Закончено концертное отделение. Это успех, потому что рок — это, прежде всего, праздник, как бы ни были тяжелы слова. Это «Колокол времени», это настоящий рок сегодня, в 1995-м, а не в 1980-м году, без тоски и ностальгии, здесь есть и сегодня, и завтра.
Завтра? А что завтра? Вот диск, который можно выпустить, он разойдётся, принесёт прибыль, группа приобретёт известность, а что дальше? Можно, конечно, сразу же сделать второй, но это будет «что-то с чем-то» — немного раннего БГ, немного «Крематория», немного старого «Калинова Моста», всё это будет сдобрено посредственной игрой в панк. На этом сероватом и скучноватом диске можно будет «по инерции» сделать деньги, можно будет из группы сделать гастрольную машину, приносящую доход — так это обычно и делается. Но этого добра хватает и без них! Они-то могут больше! Через пять лет они могут сделать весь наш рок и определить его лицо лет на десять!
Конечно, взять бы их через эти пять лет… Но за пять лет может произойти всё что угодно! Уйдут в панк — и конец, мрак, серость, там таких много, всё это столько раз было, а нового, светлого, оригинального — там нет. Уйдут в заумь и «виртуальные миры» — и украдут себя у слушателей, сейчас они интересны многим, а станут — никому. Не будут работать, вкалывать, ишачить как негры, как вербованные, как одержимые над вокалом, над техникой игры, над мелодиями, над аранжировками, звуком, микшированием — всё впустую. Разбегутся и превратятся в непризнанных гениев-одиночек — и смерть. Испугаются законов нашего бизнеса — и их никто не увидит, не услышит. Пшик!
Но ведь могут, могут! Значит — можно работать.
И сел продюсер под портрет Пола Ротшильда (продюсера группы «Doors») и стал составлять планы, а в голове у него сумбур, а с группой поговорить не может… Но я — не продюсер. И я могу сказать только одно: «ПРОИСШЕСТВИЕ» уже случилось!
Алексей:
…близилось возвращение Наташи в Израиль (в 1995 году она поехала туда в гости, а годом позже осталась насовсем) и отъезд Гусмана на учёбу в Суздаль. Продолжать дело без двух ключевых музыкантов, как я думал, не имело смысла. В репликах музыкантов на нашем «прощальном» концерте, который прошёл 17 сентября 1995 года у Антона Кротова, слышалась непритворная горечь.
Скиф, ушедший с конца выступления по каким-то своим делам, попрощался взволнованно и бессвязно:
— Люди, я по некоторым причинам как бы удаляюсь с этой импровизированной сцены, но я хотел сказать такую вещь… (крик Наташи: «тихо, тихо!») …что «Происшествие», в общем-то, не только название команды. На самом деле это всё-таки было происшествием, и будет для каждого из присутствующих здесь… вот… может, оно отдает там где-то скандалом в детском саду, Лёша. Скандалом-то пахнет… но вообще, всё было не зря.
К этому добавила ремарку Наташа:
— Исторический момент, вообще говоря. Последний концерт такой группы! На всех концертах, что вы приходили сюда, мы играли и, в общем… не побоюсь сказать, что это не только для вас, но и, наверное, для нас всё-таки тоже часть жизни. Да, этакий большой кусок жизни! — сказала она, намекая на песню Гребенщикова «Кусок жизни».
После концерта у некоторых девушек началась истерика, и я ещё долго пытался утешать их, гуляя с ними по крыше. За моей спиной по пятам следовал Вий, разговаривающий с галлюцинациями. Иногда мне казалось, что, будучи неспособным понять и принять всё, что происходит в мире независимо от меня и от кого бы то ни было вообще, я уже и сам нахожусь в шаге от видений Вия. Одна из песен, сыгранных в тот вечер у Антона, и самая свежая на тот момент, начиналась с каких-то растерянных строчек: «Я слышал слишком много разных имён, чтоб запомнить из них хотя бы одно…». Шестнадцатью годами позже, когда мы решили сыграть эту вещь на концерте, Гусман удачно переименовал её в «Стальные облака», и всю растерянность как рукой сняло.
Но слушатели, наверное, ничего не замечали — ведь это был самый весёлый, самый лучший концерт группы в том году. Ира Улякова вспоминала через 17 лет:
Я вот помню, например, как во время «прощального» концерта» у Кротова на квартиру пришли менты. Я с ними буквально столкнулась, выйдя из сортира и пытаясь снова войти в комнату — они пытались открыть входную дверь, которая была завалена снятой обувью. Одному удалось засунуть голову в приоткрывшуюся щель, у него расширились глаза, и он закричал второму: «Вот это да! Здесь такое!» В итоге, задавленные морально Кротовым, они попросили только не появляться на краю крыши, чтоб население не волновалось, и Кротов поставил там ограждение.