1. Старость-старость
2. Письмо №1: По траве
3. Из меня уходит жизнь
4. Кошка Леся
5. Сказка о тебе
6. Письмо №2: Как хочется уйти
7. Рыба на песке
8. Номер весны
9. Письмо №3: Послание к Галатам
10. Зима, фрагмент № 1
11. Китайская аптека
12. Космические пираты
13. Проснуться этим утром
14. Мальчик
15. Письмо №4: Площадь героев 21-ой армии
16. Зима, фрагмент № 2
17. Верба
18. Песенка об Истине
19. Русалочка
20. Нервы
21. Зима уходит
22. Такая беда пришла
23. Письмо №5: Музыканты
24. Мост
25. Пожалуйста, не убивай меня
Слова: Алексей Караковский (1, 4-9, 11-13, 15, 17, 19, 20-25), Евгения Баранова (2), Вита Штивельман (3), Ольга Агапова (14), Альфина Голубева(18).
Музыка: Алексей Караковский (1-7, 12-14, 17-25), Алексей Караковский и Янис Сурвило (9, 15), Алексей и Владимир Караковские (8, 10, 11, 16).
Алексей Караковский – вокал, клавишные, гитара, мандолина (19, 25), губная гармоника (13), хор (7), декламация (11);
Тимофей Ляховский – флейта (1, 10, 18), кларнет (4, 5, 8, 12, 24), бэк-вокал (17);
Михаил Гусман – бас, декламация (9, 15);
Александр Баранов – ударные;
Владислава Рукавишникова – вокал (5, 16, 18), декламация (6);
Александра Тэвдой-Бурмули – бэк-вокал (3, 8, 17, 19);
Евгения Баранова – декламация (2, 23);
Ната Котовская – вокал (14);
Марина Эммет – вокал, хор (7);
Янис Сурвило – звук, запись, электронные ударные (6, 16, 23), спецэффекты (2, 9, 15).
Запись сделана в 2016-2019 гг на студии MYM Records. «Происшествие» благодарит за помощь Наташу Пышняк.
Алексей Караковский:
«Смерть как чудо» — это альбом не для мертвых, а для живых. Это альбом для биполярщиков, суицидников, депресснутых, который, как я надеюсь, придаст сил и вытащит во время очередного приступа страха и боли.
Я не считаю, что депрессия — признак ущербности. Напротив, боль возвращает в реальность, обостряет внимание, заставляет логически мыслить. В конечном счёте, боль освобождает, боль делает человека личностью. Будучи по образованию психологом, я вижу, что психотерапевтический мейнстрим по своим целям и задачам находится на службе у общества потребления, превращая человека в осчастливленный манекен. Я не просто возмущен, я считаю это аморальным. Намного правильнее было бы овладевать техниками, позволяющими работать с болью. Они есть и в психотерапии, и во многих религиях — с ходу в голову приходят йога, христианские практики самоограничения, пост в авраамических религиях. Мы можем стать свободными, сильными и любящими только если останемся собой. Наша музыка именно об этом — как не обманывать себя и жить в гармонии со своей личностью со всеми ее сильными и слабыми сторонами.
Я говорил раньше, повторю и сейчас: эта музыка не нуждается в рекламе или каком-либо позиционировании, это просто зафиксированная на лету часть нашей речи, часть жизни. И мы не будем делать презентацию альбома. Просто приходите 22 декабря на наш день рождения в Археологию, диск будет находиться в продаже.
Алексей Караковский. Как мы записывали свои песни. Смерть как чудо (2019)
Вскоре после переезда в Самару я осознал, что одиночество, депрессия и постоянные приступы переутомления – моя персональная реальность, в которой я находился с детства – не должны работать автономно от мозга, их необходимо использовать для стихов и песен точно так же, как я использую зрение, слух и память. Ничего оригинального в этой мысли не было, но признание себя неизлечимым позволило освободиться от утомительных условностей. При этом я отнюдь не был несчастлив – у меня родилась любимая младшая дочь Лиза. Я проводил с ней всё свободное время, которого поначалу было много.
«Смерть как чудо» хорош, в первую очередь, честностью. Я не стал выдумывать себе источники моральной поддержки и оптимизма, как на альбоме «Счастье», открыто признавшись, что мой жизненный ресурс находится на пределе. В то же время, я не собирался скатываться в нытьё, и большая текстов – это отстранённые наблюдения за тем, как стареет и вымирает окружающее меня пространство. Название – саркастическая усмешка над фильмом Эмира Кустурицы «Жизнь как чудо» — должно было напоминать о тщетности искусства и всякого пафоса вообще.
На музыкальную стилистику альбома повлияли три фактора. Во-первых, в этом альбоме наиболее полно раскрылся творческий тандем Тимофея Ляховского и Александры Тэвдой-Бурмули, чьи вокальные аранжировки подчеркнули фольклорную составляющую альбома. Во-вторых, прочитав мемуары Ника Мейсона, барабанщика Pink Floyd, я почувствовал потребность в поиске новых форм, который привёл к соединению шумовых и инструментальных композиций с мелодекламацией. Третьим фактором стало то, что к этому времени я немало преуспел в занятиях сольфеджио — на борту троллейбуса, час на работу и час с работы. Эти упражнения на нотном стане сначала позволили придумать удачные решения для старых песен, а потом привели к появлению новых, усложнённых мелодий, не похожих на нашу обычную музыку. Изменилась не просто стилистика группы, изменился сам способ мышления.
Подробнее о песнях.
Старость-старость. Эту песню я придумал после фотопрогулок по старым деревянным хибарам Рабочего городка и улицы Крупской. Зима в Самаре, как правило, сурова; жить в таких жёстких условиях в старости – унизительно и больно. Как тут не вспомнить ветхий «Дом НКВД» внизу Вилоновского спуска, который никак не могли расселить из-за единственной упёртой старушки, наотрез отказывающейся бросать своё гнездо. Вскоре после того, как я уехал из Самары, бабушка умерла, и дом тут же снесли. Особо отмечу выдающуюся игру на ударных Александра Баранова, благодаря которой песня является одной из лучших на альбоме.
По траве, Музыканты уходят. Подобно тому, как я приглашал для участия в «Виктимологии» Евгению Ульянкину, здесь со своим сольным номером выступила Евгения Джен Баранова – очень крутая крымская поэтесса, перебравшаяся в Москву. Как раз в то время Джен презентовала в музее Булгакова книгу стихов «Хвоя», посвящённую смерти. Я не мог проигнорировать это событие и позвал Джен к нам. Меня привлекла её специфическая, неактёрская манера чтения – словно она размышляет вслух сама с собой. В итоге Джен прочла на альбоме ещё и моё стихотворение, за что ей огромное спасибо.
Из меня уходит жизнь. Когда Вита Штивельман предложила написать песню на её стихи, я сначала отказался, потому что мне вообще не очень интересно писать песни на чужие стихи, но тут в памяти всплыло старое стихотворение Виты, а вслед за ним зазвучала музыка. Три гитарных партии, орган, четыре вокала Александры Тэвдой – это было монументально. За полгода до отъезда из Самары мне удалось снять яркий видеоклип на эту песню на развалинах старого завода ЗИМ, название которого я расшифровывал как «Заповедник иных миров». В съёмках приняло участие два десятка представителей местной арт-тусовки, многие из которых пришли с друзьями, детьми, а один привёл маму. Каждый исполнил в этом сюрном кино свою маленькую роль, но, пожалуй, ярче всех проявили себя Андрей Хорь, исполнивший роль снайпера в костюме химзащиты, и Ольга Болдыш, помимо яркого женского образа ещё и выступившая в роли гримёра. Кстати, сам я не считаю, что эта песня о смерти – скорее, она о старении, и это нормально.
Кошка Леся. Единственная по-настоящему жалобная песня на альбоме, повествующая как раз о заброшенности. Многим эта песня нравится из-за мелодичности и котиков, но сам я её не люблю, потому что она была написана в минуту слабости.
Сказка о тебе. Спустя год после необъяснимой смерти Даши Маркиной скончалась другая моя приятельница – певица Антонина Хасида Иванова, исполнявшая кроме своих песен, например, кавер на наш «Поцелуй в лифте». Её уход я пережил легче – потому что у Тоси был смертельный диагноз, о котором мы знали. Как и Даше, ей было всего лишь 29 лет.
Как хочется уйти. Мне так хотелось включить в альбом эти истерические стихи, что я специально написал для него музыку – уродливый примитивный синти-поп. Ну а Влада Рукавишникова сделала своё дело на высшем уровне – мало кто умеет читать так слёзодавительно.
Рыба на песке. Песня об огромной дохлой щуке, которую мы встретили на берегу Самарки с поэтом и музыкантом Юрием Бабединовым. Кстати, Марина Эммет пела вокальные партии, не имея ни малейшего понятия об общем замысле — и результат сильно превосходил ожидания.
Номер весны. Композиция 2005 года, в которой большую часть музыки написал мой младший брат Владимир Караковский, а большую часть текста – я. Драматическое отсутствие значимого для тебя абонента на том конце провода я извлёк, кажется, из какого-то старого фильма. Очень люблю строку «я набираю номер страны, но мне опять говорят, что её нет».
Зима, ч.1-2. Две инструментальные композиции, сочинённые в один и тот же день в 2005 году — на основе басовых риффов, придуманных Владимиром Караковским. Кроме нас двоих существенное участие в творческом процессе приняла Наталья Караковская. Конечная версия была доделана мной в Самаре и очень удачно исполнена Тимофеем и Владой.
Послание к Галатам, Площадь героев 21 армии. Два стихотворения, написанных на самарском материале и блистательно исполненных Михаилом Гусманом. Когда он произносит в конце «…и птицы» — это просто какой-то катарсис. Естественные шумы специально повторяются через равные промежутки времени – ритм делает их неестественными, придавая новый смысл.
Китайская аптека. В этой песне музыку сочинили Владимир и Наталья Караковская, а в качестве текста был взят мой верлибр, мало понятный даже мне самому. Упоминание «Бури в пустыне», «высадки в Могадишо» и «друзей из авиаполка» наводит на мысль о том, что главный герой – американский десантник, по неведомой причине мучающийся от невыплеснутых стихов где-то в Гонконге. Но дальше всё вроде логично.
Космические пираты. В 2012 году моя жена попала в больницу. В то время она совершенно не переносила врачей и безостановочно психовала. Я не мог поболеть вместо неё и поэтому просто грустил. Песня была написана после одной из моих поездок в больницу на берегу Владимирского пруда – впоследствии очень знакового для меня места. Посвящена она моим старшим детям, Даше и Серёже.
Проснуться этим утром. Эта песня, сочинённая в 1997 году, всегда казалась неформатной из-за своей агрессивности, а здесь пришлась ко двору. Решение обойтись без ритм-гитары было для меня смелым, но результат понравился.
Мальчик. В 1997 году я написал единственную песню на стихи тульской поэтессы Ольги Агаповой – нашей с Гусманом близкой подруги. Песня получилась короткой, и Саша Баранов предложил записать какой-нибудь эпохальный гитарный запил в конце. Я подумал, что мне, скорее всего, не хватит техники для этого подвига, и написал замороченную партию клавишных с множеством модуляций. Вокальную партию спела наша коллега по концертам в клубе «Археология» Ната Котовская – очень симпатичная девушка, с которой всегда хотелось дружить, но у нас оказалось мало общего в песнях, и поэтому совместной музыки тоже оказалось мало.
Верба. Мы с женой переехали с Вилоновского спуска на Первомайскую в начале весны. Окна выходили на двор больницы, а в комнате моей дочери – судя по всему, к моргу. Однажды у нас пустила корни верба, и мы с Лизой торжественно посадили её около больничной ограды – как нам казалось, самого надёжного места. Не прошло и месяца, как забор снесли, освободившееся место закатали асфальтом под автостоянку, а на территории под окном воздвигли магазин «Перекрёсток». Вербу было жалко, зато теперь мы не видели ни морга, ни больницы.
Песня об истине. Уже смутно помню, как в 2007 году мне повстречалось это стихотворение художницы Альфины Голубевой. Помню, что девушка написала его в подростковом возрасте. Музыка возникла сама собой. Ну а Влада хорошо спела ещё одну песню о смерти.
Русалочка. Эта песня записывалась самой первой и, наверное, её стоило переписать – я слишком увлёкся мандолиной, да и Гусман поёт эту песню лучше меня. Но уж что есть, то есть.
Нервы. Довольно неплохая песня, где мне всё-таки пришлось играть запилы на гитаре. Не могу сказать, что доволен собой.
Зима уходит. Одна из тех песен, где я экспериментировал с размерами. До сих пор не уверен, нужно ли там было столько играть на акустической гитаре. Песня не кажется мне законченной.
Такая беда пришла. В 1995 году мне показалось, что моя подруга садится на наркотики. Это меня шокировало, и я написал первый вариант песни «Такая беда пришла». В начале 2019 года моя возлюбленная, любившая красные платья, устроила ничуть не меньшую нервотрёпку. Тогда я вспомнил о старой песне и написал новый текст. Скорее всего, там получилось какое-то несимметричное количество строк, поэтому инструменты вступали несинхронно, но мне это нравится. Был вариант опустить клавишные на октаву ниже, но так они совсем бы затерялись, и я не стал этого делать.
Мост. Один из самых осмысленных текстов на альбоме, ассоциативно связанный с композицией «Танец Ахамот»: «наркоманка-поэтесса», которая «переходит мост» — это красноярская поэтесса Ксения Болдырева. В песне она засыпает под мостом, в жизни она бросилась с моста. А ещё в этой песне Тимофей творит с кларнетом нечто невероятное.
Пожалуйста, не убивай меня. Посвящение старшей дочери Дарье, с которой у меня начинался сложный период общения. Дети всегда знают болевые точки родителей – как, впрочем, и наоборот. Для меня это одна из наиболее удачных песен на альбоме – благодаря мандолине и электрооргану, в партию которого я шутки ради напихал множество коротких цитат из песни Сержа Гинзбура «Je t’aime… moi non plus». Это был грустный, но впечатляющий финал.
К концу работы над альбомом я был вынужден вернуться в Москву, вскоре последовал развод – и то, и другое мне далось очень тяжело. Я устроился работать продавцом в магазин электроники, иногда брал смены сторожа и грузчика. В Москве у меня было больше времени и денег, чем в Самаре, и я смог лучше поработать над звуком. Состояние уныния и постоянной физической усталости не только не мешали музыке, но, наоборот, помогли довести альбом до конца на нужной эмоциональной волне. Но устраивать презентацию такого душераздирающего диска было всё же как-то дико – и мы принципиально не стали её проводить. Так что этот альбом у нас не только один из лучших, но и один из самых неизвестных.