Это была настоящая рок-н-ролльная поездка в лучших традициях неформальной жизни!
Я приехал на Ленинградский вокзал после бурного дня: была презентация питерской «Контрабанды» в Москве (как обычно, в «Дулин хаусе»). Я рванул на вокзал, надеясь тут же купить билеты. Увы, мне не очень повезло: оставались только места в сидячем вагоне. Это означало однозначно следующее: спать не придётся — значит, надо найти себе нормальную компанию.
Когда я проходил мимо памятника Ленину, моё внимание привлекли девушки-англичанки. Увидев на моих плечах гитару, они хором запели «Lucy in the sky with diamonds». Я расчехлил гитару и попытался аккомпанировать, но дальнейшего общения не получилось — зато рядом со мной постепенно оформилась компания русских ребят. Выяснив пристрастия, я остановился на Цое. Тут к нам подошёл молодой парень по имени Миша, выпускник питерской мореходки. «Цой жив?» — «Воистину жив!» — это прозвучало как пароль-отзыв. В общем, так мы и ехали: всю ночь пели песни в тамбуре — я, Миша и ещё один чувак по имени Жека, запомнившийся тем, что по пути пытался заниматься в сортире сексом с какой-то латышкой. Спали, в итоге, три часа, зато после выпитого пива — крепко.
Утром я сдал вещи в камеру хранения, наскоро перекусил и рванул в Автово в школу №590 — ту самую, которая придумала и организовала премию педгогического признания «Добрая лира». По итогам конкурса была издана трёхтомная хрестоматия для внеклассного чтения. В первом томе оказалась и моя повесть «Лунная собака». Директор, Алексей Михайлович Каменский, провёл для меня потрясающую экскурсию по учебному заведению. Долго разговаривали о педагогике и культуре, наметили несколько интересных вариантов сотрудничества школы с «Точкой Зрения». В общем, это восторг!
Из Автово я поехал на Кронверкский проспект — главным образом, потому что было нечего делать. Хотел дойти до Камчатки, но ситуация сложилась иным образом. Сначала я нашёл кафе «Песня» (чтоб к вечеру не болтаться с высунутым языком по городу в его поисках), а потом наткнулся на ресторан «Демьянова уха», который у меня связан с детскими воспоминаниями: когда в возрасте семи лет я впервые побывал в Питере, мой папа меня туда водил. Я не отказал себе в удовольствии зайти, попробовать местной ухи и оставить запись в книге отзывов и предложений, подписавшись «Поклонник ресторана с 22-летним стажем, А. Караковский».
После этого оставалось только бежать на вокзал в камеру хранения за журналами и возвращаться в «Песню». На это потребовалось много времени, так как интеллектуальная собственность буквально притягивала меня к земле. Пришёл я без опоздания, но гораздо позднее, чем собирался. Были Вадим Кейлин, Вова Захаров, Женя Ортин, Рахман Кусимов, Антон Прозоров, Анна Мар, Дмитрий Румянцев, Василиса Сатирская, ещё несколько человек, которых я знал плохо или вообще не знал. Всего публики было человек 20-25, наверное. Подошёл также мой ночной знакомец Миша, снявший на видео моё песенное выступление.
Презентация закончилась поздновато, и традиционный московский after-party был невозможен. Вписывать меня должен был Антон Прозоров, но он поехал провожать свою девушку, и мне следовало его где-нибудь подождать. Тогда Вова Захаров отважился на подвиг: под угрозой непопадания домой на Васильевский остров (разведение мостов), он повёз меня в район Проспекта Ветеранов. Так я оказался в английском пабе на улице Стойкости. Из колонок играли «The Doors», вечер начинал быть томным. Распрощавшись, Вова помчался на Васильевский остров, а я от нечего делать расчехлил гитару — и начался концерт. К появлению Антона все посетители кафе принимали участие в процессе. Напелись/напились мы порядочно…
Очнулись в полдень. Антон накануне собирался встать в девять, но было видно, что трёхчасовое опоздание на работу для него не является катастрофическим. Я отправился на Пискарёвку к Анне Остаповне — подруге моей тёщи, несчастной пожилой женщине, прикованной к своей квартире уже три года (неудачно сломала ногу). На Финляндском вокзале я попил чая, но колбасило меня всё ещё порядочно. Мы поговорили за жизнь, о СМИ и судьбах русской литературы (А.О. пишет эпиграммы — что помогает ей в борьбе с болезнью). Попутно мы пришли к выводу, что в некоторых нюансах национальная идея ФРГ очень похожа на национальную идею России — и, возможно, я даже буду писать следующую книгу о Германии.
Белые ночи обманули меня: на вокзал надо было лететь просто пулей. И тут я волей-неволей сел в лужу — а точнее, в маршрутку, едущую в не нужном мне направлении. Так вместо площади Мужества я оказался на проспекте Большевиков (кстати, согласитесь, что название «Проспект Наставников» вырубает неподготовленного человека наповал!). И всё-таки мне повезло: я успел купить последний билет на 109 поезд, в котором в Москву собирались ехать также Аня Мар со своим парнем. Мы встретились на Дворцовой площади, откуда уже рванули на вокзал — причём, поймали такси, в котором за рулём сидела женщина, что очень удивило нас всех троих. В поезде меня обступили какие-то мутные болельщики «Зенита», явно намекая на то, что они пошарят по моим вещам, если я отойду куда-то, а Ане с Лёшей сопутствовали гомосексуальная пара, лесбийская пара и девочка-нимфоманка (офигеть, да?); плюс к этому их чуть не загробастала милиция, когда Лёша едва успел настроить первые три струны на гитаре. В общем, утром на Комсомольской площади стало ясно, что забег в ширину завершён. На этом мы и распрощались…
Спасибо за фотографии Владимиру Захарову.
