Группа «Джаз-оркестром памяти Сальери», название которой обычно произносилось как «Дж.Ор.П.С.», выступала с 1993 по 1998 год. Так получилось, что я застал её на подъёме, а позднее стал свидетелем увядания. До того, как «Дж. Ор. П. С.» распались, «Происшествие» успело несколько раз выйти с ними на сцену. Мы очень любили этих ребят, а они любили нас.

Это было типичное для андеграунда тех лет знакомство в стиле «сарафанного радио». В марте 1995 года наш приятель, скрипач Саша Карамышев пригласил группу «Происшествие» на концерт «джаз-оркестра» в большом зале ДК МАИ, попросив, чтобы мы привели нашу многочисленную группу поддержки, потому что ребята того стоят. Вкусу Саши мы доверяли, так что пришли сами и привели людей. Я хорошо помню тот концерт. Сначала мы устроились где-то в середине зала, чтобы наблюдать за происходящим со стороны. Слушателей было немного, меньше сотни, и от этого гигантский зал казался ещё больше. Первой песней «Дж.Ор.П.С.» исполнили «Улицу Казановы», которая, как нам показалось, напоминала группу «Крематорий», но дальше началась настоящая феерия, не имеющая ничего общего ни с «Крематорием», ни с джазом. Мы побежали к сцене в непреодолимом восхищении и не уходили оттуда уже до самого конца.

Вот что в 2010 году рассказывал журналу «Контрабанда» основатель и лидер коллектива Жорик Зыков.

Сначала было слово «Дж.Ор.П.С.». Потом придумали расшифровку «Джаз-оркестр Памяти Сальери» — получилось очень складно. Идея названия долго витала между банально-эстетским словом Жопа и эстетско-банальным Дорз. Смесь получилась странной, но запоминающейся. Итак, «Дж.Ор.П.С.» появился как театральный проект кукольно-драматического театра «Умная Маша». Марионеточным спектаклям, которые я делал как художник-постановщик, не хватало пусть неряшливой, но все-таки «живой» музыки. В отличие от большинства тогдашнего андеграунда — мы даже деньги музыкой зарабатывали, пусть немного, но в девяностых для студентов… В МАИ кассета наша попала случайно с какой-то оказией, и мы и не думали где-то что-то петь. Тем более, что до того я почти не пел сам в группах, а только тексты вокалистам сочинял.

…Пока в один прекрасный летний день не провалил сочинение при поступлении в Полиграфический институт и не пошел «с горя» в училище анимационной кинематографии. Там, к моей радости, собралась очень живописная тусовка таких же «художников-неудачников», как и я. К тому моменту театр «Умная Маша» (названный так в честь своего первого спектакля) организованный моими театральными родителями вполне себе функционировал, хотя доходов фантастических не приносил. И вот, третий день в Училище, я в шапке-ушанке, на улице — жарища, веду толпу полупьяных, короткоюбких девиц, несущих над головой вытащенный из шкафа аудитории транспарант «Вся власть — советам» на предмет под громким названием «эстетика кино». На этой эстетике уже сидит параллельная группа аниматоров и дико на нас таращится, особенно светловолосый парень с гитарой по имени Виталик Лубман. С ним-то мы и решили после недели совместного пьянства собрать музыкальный коллектив под мои песни и заодно помузицировать фоном кукольному театру. Оттуда есть пошла…

Сначала к нам присоединился Олег Гаврилов — барабанщик без барабанов (единственный из нас с полноценным музыкальным образованием), потом Юля Любимова — клавишница без клавиш (особенно она хорошо имитировала их поставленным «хоровым» голосом), следом — Маша Бондарева — басистка без баса. Маша хорошо играла на фоно и писала приличные тексты. Ну, и Шурик — единственный не-художник (который, впрочем, неплохо играл на басу и вообще — поэт). А вокруг тусовалась огромная толпа аниматоров, которые помогали, кто чем мог группе и театру, а потому по праву считались членами и того, и другого коллективов. Короче, по количеству народа это была явно не группа, а целый оркестр. У всех в тусовке были абсолютно разные музыкальные пристрастия, а потому стиль условно наименовался «не пришей кобыле хвост», но аббревиатура НПКХ явно не канала. Так и получился «Дж.Ор.П.С.». Первые две песни оркестра написаны на стихи Кати Кондратьевой, нашей однокурсницы.

Состав группы, перечисленный выше Жориком, был довольно стабилен. Кроме перечисленных выше участников основной обоймы, в 1995-1996 годах в составе «Дж. Ор. П. С.» засветились также Саша Карамышев, заскучавший со своей скрипкой в «Курских близнецах», саксофонист-«полярник» Олег «Змей» Ходаков и флейтист Илья Сайтанов, который в то время джемовал со всеми, однако парни не прижились, и группа вернулась к привычному звучанию. «Оркестровость выражалась, наверное, в количестве участников музколлектива. Восемь человек — для той площадки абсолютный рекорд, убейте — не вспомню, чем они все занимались!», — рассказывал бас-гитарист группы «Оргия Праведников» Артём Бондаренко, в те времена бывший звукооператором в ДК МАИ, а также басистом «Львиной дули» и «Даждя». Наличие двух басистов в группе объяснялось довольно банально: периодически Шурика отчисляли за пьянство, но он упрямо возвращался обратно то в качестве басиста, то в качестве второго гитариста.

Аранжировки песен подчинялись скромным техническим возможностям и разносторонним вкусам участников «Дж. Ор. П. С.», поэтому на практике группа звучала эклектично: традиционному сочетанию акустической гитары и баса сопутствовали примитивные клавиши с попсовым тембром и психоделическая соло-гитара с сильной реверберацией, нанизывавшая одни и те же флегматичные наигрыши вне зависимости от песни. Примерно столь же фееричен был и вокал: не умевший толком петь Жорик выразительно декламировал тексты своих песен, Шурик, писавший довольно брутальные произведения, пел их слишком вкрадчиво и мягко; зато на заднем плане обоих лидеров надёжно поддерживал бойкий женский бэк-вокал Юли и Маши. Джаза в «Джаз-оркестре» не было вообще, это была острая и тонкая пародия на любительскую рок-музыку.

Тексты песен «Дж.Ор.П.С.» были особым достижением — именно благодаря им группу обожали поклонники. Эрудиция Жорика поражала воображение; многие вещи, о которых он пел, слушателям были попросту неведомы, зато эстеты получали кайф от того, что их элитарность всячески высмеивается. Кроме того, по песням Жорика можно было вообразить, что группа находится в субкультурном поле хипповской тусовки, но на самом деле это было розыгрышем — как и всё в текстах «Дж.Ор.П.С.». Тексты Шурика, лаконичные и чаще всего посвящённые теме секса и пьянства, на этом фоне казались почти примитивными, гопницкими, и намекали, скорее, на возможность панка — но нет, это был не панк, это тоже была игра.

Сильная сторона песен Жорика — чередование иронии и лиричности — проявилась уже в 90-х. Из сохранившихся песен этого периода больше всего я люблю две.

«Я читал Фрейда» на самом деле была не о Фрейде и не о Ницше, а о Жан-Поле Сартре, которого Жорик не стал упоминать в тексте. Сюжет песни обыгрывал рассказ «Герострат», в котором некий малозначимый субъект, одолеваемый манией величия и неудовлетворённой сексуальностью, выходит на улицу и стреляет из револьвера в случайных прохожих, а потом кончает с собой. Эта история была издана в 1939 году — задолго до «Колумбайна» и подобных ему массовых убийств, поэтому обычно рассказ Сартра подвязывают к психоанализу. Поскольку я никогда не встречал людей, которые читали столько Сартра, сколько я (мне удалось осилить даже «Дороги свободы»!), я понятия не имею, насколько он был популярен именно в 90-е. Однако, Жорик, видимо, что-то знал, и постебался над интеллектуалами на славу. При этом он написал текст песни так, что вызывал улыбку и у тех, кто был не в теме. Герой его песни выглядит не высокомерным эгоистом, как в оригинальном рассказе, а каким-то недотёпой, заигравшимся в «стрелялки», ну и концовка с упоминанием ментов, конечно, тоже удалась: «Я читал Фрейда, я читал Ницше, я знаю, что бывает, если утаить злобу… А менты правы, менты всегда правы, они не читали ни Фрейда, ни Ницше, но знают, что делать, чтобы успокоиться…». Так что получилась очень остроумная песня, понятная, наверное любому человеку.

«Смотри в корень, детка» — явно самая навороченная песня Жорика девяностых годов, пересыпанная физиологичными деталями, как картины Босха. Я, впрочем, далёк от мысли, что Жорик ориентировался именно на него — скорее всего, это была абсолютно самостоятельная попытка отделить похоть от нежности и любви. Мне в таких случаях привычна средневековая концепция перевоплощения — когда бесы принимают облик святых, Девы Марии или Иисуса Христа, и становится понятно, что если тебе так тычут в лицо святостью, то именно её здесь и нет. У Жорика всё наоборот: он концентрирует разврат, пачкая в нём божественное: «слетались ангелы как мухи, чтобы раскидать свою сперму и волосы наивных девственниц». Точно так же Жорик перемешивает христианство, язычество («у друидов свои ритуалы») и даже каргокульты («фотографии для молитв»), обесценивая их святость и превращая в некую единую практику порока. На этом фоне, конечно, выделяется хуковая фраза «смотри в корень, детка» — это призыв обратиться напрямую к некой базовой истине, продравшись сквозь дискредитировавшие себя культы. И я не согласен с Юлей Любимовой, что дерево, о котором поёт Жорик, это мировое древо Иггдрасиль. Исходя из сюжета, это может быть только ветхозаветное Древо познания, напрямую увязанное с вопросами морального падения; Жорик и сам указывает на это («Одинокое дерево в облаках… Там будет жало змеи»). И я от души рукоплещу автору за предпоследнюю строку: «Это дерево наш крест, смотри в корень, детка», потому что в основании (то бишь в корне) Креста находится череп Адама — и Жорик однозначно указывает на это. А когда он ласково добавляет в финале «ведь я люблю тебя, детка», это значит, что истина найдена — она равняется любви.

Самой известной песней «Оркестра» стала «Сальери умер», написанная Жориком одной из первых. В ней переплелись все основные слагаемые Жориного творчества — ирония, бытовуха, нежность, парадоксальные религиозные идеи и расхожий литературный сюжет — но в очень мягкой форме.

Не волнуйся за меня, детка,
Мы вчера просто выпили с другом,
Он мне кричал, что я гений,
(Он мне завидовал, падла),
Значит, я ещё кой-чего стою,
Ведь поэт — проститутка у Бога,
А с утра я жив, хоть похмелен,
А вот Сальери давным-давно помер…

Раскованная манера поведения на сцене продолжала настроение текстов и очаровывала слушателей. «Шурик, возьмите гитару, сейчас вы будете петь» — «А шо я буду петь?» — «Шурик, вы будете петь песню под названием «Стимулятор»!» — «Жорик, тогда можно я вытащу жвачку?». «Джаз-оркестр» много и охотно играл на контрастах: миниатюрный рыжеволосый эстет-интеллектуал Жорик смотрелся очень комично в окружении долговязой блондинки Юли и простоватого, грубого Шурика.

На одном из концертов в ДК МАИ в 1995 году был записан короткий «живой» магнитоальбом «Большие трагедии», но спустя пятнадцать лет его следы потерялись, и мне не удалось его найти. Кроме того, одно из свидетельств о дискографии группы донёс до потомков художник Даниил Кузьмичёв:

Когда я учился на художника-аниматора (тогда слово анимация только вошло в моду) у нас на курсе было забавное музыкальное объединение, именовавшееся «Дж.Ор.П.С.», что переводилось как «Джаз-Оркестр Памяти Сальери». Все славно валяли дурака, писали, пели и играли песни. Есть что вспомнить! Это обложка одного из магнитоальбомов того коллектива. А рунами написано его название (уж не помню почему). Плохо различимую особу на заднем плане многие ошибочно принимают за Юльку. На самом деле это просто абстрактная жертва «Дж.Ор.П.Са», аллегорически изображённого здесь в виде викинга.

На концертах с участием «Дж.Ор.П.С.» не было толп поклонников, но в 1995-1997 годах группа выступала более-менее регулярно, хоть и бардачно. Летом 1996 года на нашем совместном концерте в арт-кафе «Хамелеон» руководство клуба едва не выставило на улицу музыкантов «Дж.Ор.П.С.», так как сочло, что их слушатели заказывают слишком мало пива. Некоторые концерты приходилось играть без репетиций — так как репетировать было негде и не на чем. Постепенно музыканты начали впадать в уныние — но сил пока ещё оставалось много.

По-видимому, «Дж.Ор.П.С.» доконало выступление на Фестивале Надежд — пафосном многолюдном мероприятии, организованном Московской рок-лабораторией в кинотеатре «Перекоп» в феврале 1997 года. В этот период времени группа пыталась вывести свою музыкальную карьеру на новый уровень: Жорик пригласил в директоры красавицу-блондинку Василису Жданову, вернул после демобилизации барабанщика Олега Гаврилова, окончательно выставил к чёрту Шурика, разработал новые аранжировки песен — более академичные и сухие.

Название фестиваля как нельзя лучше подходило для ожиданий: если «Дж.Ор.П.С.» и суждено было ярко заявить о себе, то только уж там. К несчастью, группа выступала первой, и на ней, фактически, отстроили усиливающую аппаратуру, а гипертрофированная ответственность за результат привела к скованности и нервозности. Весь фирменный стиль «Дж.Ор.П.С.» в результате просто потерялся. Понимая, что выполнение сверхзадачи провалилось, на вручение поклонниками букета Жорик отреагировал саркастически: взял цветы в зубы да так и сфотографировался, после чего группа в полном составе упилась вусмерть.

В эти времена непризнанных музыкантов было больше, чем имевшихся площадок, и конкуренция между ними была довольно жёсткой. Чтобы регулярно выступать, нужно было снимать базу, репетировать, в конце концов, уметь играть. Ничего этого «Дж.Ор.П.С.» не могли, да и вряд ли хотели. С другой стороны, жить по-старому означало обрекать себя на самоповтор, грозивший довести до отвращения к собственным песням, исполняемым каждый концерт, из года в год. Кроме того, делу мешали появившиеся трещины в любовных отношениях между музыкантами и музыкантками. Вскоре жизнь разбросала всех в разные стороны, и деморализованная «Фестивалем надежд» команда тихо распалась где-то в конце 1997 года. Песенный материал «Дж.Ор.П.С.» девяностых годов (по словам Жорика, два альбома) так нигде и не был использован. Музыкальную карьеру после этого продолжил лишь барабанщик Олег Гаврилов (говорят, он давно умер); остальные бывшие музыканты группы и по сей день трудятся на ниве графического дизайна. Жорик сделал впечатляющую карьеру в этой области и стал регулярно именоваться Георгием Викторовичем.

Я не забывал о Жорике все эти годы, часто исполняя его песни в разнообразных компаниях. В 1997 году с моей подачи в самиздатовском журнале «Чёрный Петух» был опубликован панк-репортаж о концерте группы. В 2001 году «Происшествие» выпустило домашний кавер песни «Смотри в корень, детка».

В 2010 году я опубликовал большой материал о «Дж.Ор.П.С.» в журнале «Контрабанда» (то, что вы прочли выше, это расширенная его версия). Как раз в это время в «Происшествии» Шурик Вишнёв играл на басу, а Аля Вишнёва на аккордеоне, так что собрать материал было несложно. После этого Жорик два раза выступил на сцене книжного клуба-магазина «Гиперион» с помощью Шурика и меня (я играл на гитаре, стараясь подражать манере Виталика Лубмана), но без особого успеха.

Летом 2012 года Шурик и Аля покинули «Происшествие». После этого Жорик оживился и в 2012-2016 гг. записал с ними несколько демок. Оказалось, что он сочинил новые потрясающие песни и радикально прокачал вокал. В ходе репетиций к ребятам присоединилась вокалистка Яна Кондратенко. Жорик и Шурик сочинили в соавторстве песню «Диспетчеры», уже по-настоящему джазовую, а не как в 90-х. Также Жорик сделал несколько анимационных клипов по мотивам песен группы, но никаких выступлений, я так понимаю, не было, и всё делалось для узкого круга.

Репетиционные записи этого периода выкладывались под забавным названием Bandazubakina. Шурик рассказал об этом следующее: «Die Zobaken. Фишка из моего детства, когда мы животных на немецком проходили. Чел забыл, как собака по-немецки (Das Hund) и попытался выкрутиться. Название моего первого канала на ютюбе Жора потом переделал в бандузубакина».

Потом Аля ушла из группы, но после некоторой паузы репетиции всё-таки возобновились. Наконец, в феврале 2025 года жена Жорика Ирина Драгунская организовала полномасштабный квартирник группы, где ребята сыграли в формате трио (Жорик, Шурик и Яна Кондратенко). Мероприятие анонсировалось плохо, я узнал о нём случайно, но, конечно, прибежал, что называется, «роняя тапки». Также на квартирник приехала наслышанная о легендарности «Дж.Ор.П.С.» клавишница «Происшествия» Ольга Терещенко — и была покорена их обаянием. Я не слышал до этого записей с Яной Кондратенко и не был с ней знаком. Мне показалось, что её участие вдохнуло новую жизнь в проект, о чём я радостно написал в репортаже, опубликованном в журнале «Контрабанда»:

22 февраля 2025 года, спустя лет эдак тринадцать, у продвинутых москвичей снова появилась возможность услышать Джаз-оркестр памяти Сальери – талантливую андеграундную группу, чья карьера потерпела фиаско в 90-х – разумеется, без малейшей вины музыкантов, а исключительно благодаря неблагоприятным обстоятельствам. Записей группы фактически не существует. Единственное жизнеописание коллектива, написанное Алексеем Караковским в 2010 году, было опубликовано в самиздате, и не получило широкой известности (напрасно). Долгие годы казалось, что Джаз-оркестр памяти Сальери сгинул с концами. (…) Но оказалось, группа жива! Суперсекретный квартирник, прошедший в суперсекретной мастерской недалеко от метро Аэропорт, показал это со всей убедительностью. Двое участников оригинального состава (они же авторы песенного материала) гитарист Жорик Зыков и басист Шурик Вишнёв сделали на редкость удачный ход, пригласив на роль вокалистки молодую и красивую Яну Кондратенко. В результате музыка коллектива стала звучать намного более по-взрослому. Правда, программа пока невелика, но теперь ясно, что прогресс не за горами. Поддержать Джаз-оркестр памяти Сальери пришли группа “Происшествие”, Паша Африканда, писательница Диляра Тасбулатова, поэт Александр Чекалов и другие известные люди. Ждём анонсов концертов – надеемся, теперь их не придётся ждать 10-20 лет.

Действительно, на квартирнике было заявлено о возобновлении деятельности коллектива, однако сроки второго квартирника постоянно сдвигались. В октябре пришла ужасная весть — Жорик скончался от инсульта. Это означало не только то, что будущее, которое мы все уже начинали предвкушать, невозможно, но и то, что без должных усилий песни Жорика просто-напросто скоро забудутся и исчезнут. На похороны мы приехали вдвоём с Ольгой Терещенко, и с самого начала много общались с Ирой Драгунской. В тот день я был потрясён тем, насколько близки все люди, которые любят Жору и его песни, как этих людей много. Естественно, у нас с Олей и Яной тут же возникла мысль создать трибьют-программу, чтобы песни Жорика вернулись на клубную сцену и, в идеале, получили самостоятельное хождение в народе — примерно, как все, кому не лень, исполняют песни Вени Дркина. Вскоре начались первые репетиции, и я надеюсь, что наши усилия сыграют какую-то роль в популяризации Жориного творческого наследия.

Несколько песен, записанных Жориком в одиночку под гитару, мне передала Яна Кондратенко. Поздняя Жорина лирика звучат иначе — и подчас интереснее раннего творчества. Иронии и эпатажа стало значительно меньше. Тематика осталась примерно та же, но получила большую философскую глубину. Жорик не стал ни на децибел громче, но начал тщательнее пропевать ноты, а когда не хватало воздуха, переходил на мягкий доверительный шёпот. В его песнях стало значительно больше любви.

Переслушивая эти старые записи, я представляю Жорика рядом, на расстоянии вытянутой руки, и мне безумно жаль, что я крайне мало сделал для фиксации Жориного творчества, пока он был жив.

Фотографии «Дж.Ор.П.С.» из архива Василисы Ждановой, переданные в 2010 году через Шурика Вишнёва, чудом сохранились в моей электронной почте. Судя по тому, кто здесь изображён, это новогодняя вечеринка в 1995 или 1996 году.

Фотографии на Фестивале Надежд делались либо мной, либо на мой фотоаппарат-мыльницу. Качество фотографий изначально было ужасное, но кое-что удалось вытянуть в цифровые времена.